Отомщенный любовник - Страница 100

100

Элена почти не слушала его. Если она не сможет потянуть аренду этого дома, то куда они пойдут? Существуют ли еще более дешевые варианты, где нет крыс и тараканов? Как отреагирует ее отец на незнакомую обстановку? Дева Дражайшая, ей казалось, они уже достигли дна в ту ночь, когда отец сжег дом, которые они снимали раньше. Куда уж хуже?

Она осознала, что у нее большие проблемы, когда перед глазами все стало размытым.

Голос ее отца продолжал звучать, перекликаясь с ее паническим молчанием.

– Я старался с точностью записывать все, что я видел...

Больше Элена ничего не слышала.

Она разваливалась на части. Сидя в маленьком кресле без подлокотников, увязая все глубже в сумасшествии и бесполезной болтовне отца, сопоставив все свои действия и поступки, и то, с чем столкнулась их семья, она заплакала.

Речь шла о чем-то гораздо большем, чем потеря работы. Это был Стефан. То, что случилось с Ривенджем. То, что ее отец был взрослым человеком, который не мог осознать, в какой ситуации они оказались.

И что она была совсем, совсем одна.

Элена обняла себя руками и плакала, с губ срывались хриплые вдохи, пока она не почувствовала себя такой усталой, что могла лишь уткнуться в собственные колени.

В конце концов, Элена тяжело вздохнула и вытерла глаза рукавом униформы, которая ей уже была не нужна.

Когда она подняла взгляд, ее отец сидел неподвижно в кресле, выражение его лица было сплошным шоком.

– Воистину... дочь моя.

Видите, вот в чем все дело. Они могли потерять все свои деньги и атрибуты предыдущей светской жизни, но старые привычки умирают с трудом. Сдержанность, присущая Глимере, по-прежнему определяла их общение…и, значит, ее истерика была равносильно тому, как если бы она внезапно упала спиной на обеденный стол, и из чрева ее вылез пришелец.

– Простите меня, отец, – сказала она, чувствуя себя полной идиоткой. – Полагаю, я должна извиниться.

– Нет... подожди. Ты же собиралась читать.

Она закрыла глаза, чувствуя, будто вся ее кожа натянулась до предела. На каком-то уровне, его психическое отклонение определяло всю ее жизнь, и, хотя по большей части, она считала своим долгом жертвовать собой ради отца, сегодня вечером она была не готова делать вид, что его бесполезная «работа» имеет для нее большое значение.

– Отец, я...

Один из ящиков стола открылся, а затем закрылся.

– Вот, дочь моя. Прими в свои руки нечто большее, чем просто кусок текста.

Она с трудом открыла глаза.

И ей пришлось наклониться вперед, чтобы убедиться, что она все видит правильно. В ладонях отца лежала идеально ровная стопка белой бумаги с дюйм толщиной.

– Вот мои труды, – просто сказал он. – Книга для тебя, дочь моя.

***

Внизу, на первом этаже безопасного Тюдоровского особняка, Рив стоял у окна в гостиной, смотрел на газон и ждал. Облака рассеялись, неполная луна висела в по-зимнему ярком небе. В затекшей руке он держал свой новый сотовый, крышку которого только что закрыл с проклятьями.

Он не мог поверить, что на верхнем этаже его мать лежит на смертном одре, и что в этот самый момент его сестра и ее хеллрен спешат сюда, стараясь опередить восход солнца... а его работа в это время поднимает свою уродливую, рогатую голову.

Еще один убитый наркодиллер. То есть всего три за последние двадцать четыре часа.

Хекс говорила коротко и по существу, в своей манере. В отличие от Рикки Мартинеса и Айзека Раша, чьи тела обнаружили вниз по реке, этот парень был найден в своей машине на парковке торгового центра, с пулей в затылке. Это означало, что автомобиль туда пригнали уже вместе с телом: нет таких идиотов, кто стал бы стрелять в ублюдка в месте, которое, несомненно, было под прицелом камер безопасности. Полицейские больше не давали никакой информации, и они приготовились ждать завтрашней прессы и утренних телевизионных новостей, чтобы узнать все подробности.

Но здесь возникала проблема, которая и была причиной его ругани.

Все трое закупались у него последние пару ночей.

Вот почему Хекс позвонила ему, несмотря на то, что он был у матери. Наркобизнес не то чтобы слабо контролировался, он не контролировался вообще, и то статическое равновесие, что было достигнуто в Колдвелле таким образом, что он и его высокопоставленные коллеги-брокеры могли зарабатывать деньги, было вещью очень деликатной.

Как у крупного игрока, у него были поставщики среди наркоторговцев Майами, импортеры Нью-Йоркской гавани, на него работали подпольные метаноловые лаборатории Коннектикута и тайные изготовители зелья в Род-Айленде. Все они были бизнесменами, как и он, и большей частью независимыми, то есть, не связанными ни с кем здесь, в Штатах. Отношения у них установились крепкие, люди на другом конце страны были такими же аккуратными и скрупулезными, как и он сам: они занимались простыми финансовыми операциями и передачей продукта из одних рук в другие, как в любом другом законном секторе экономики. Поставки приходили в Колдвелл, в несколько различных мест, а затем все передавались в ЗироСам, где Ралли отвечал за отбор проб, распределение и упаковку.

Это был отлично слаженный механизм, разработанный в течение десятилетий, который состоял из хорошо оплачиваемых работников, угроз телесных повреждений, фактических побоев, и постоянного выстраивания взаимоотношений.

Трех трупов вполне достаточно, чтобы все выстроенное к этому времени можно было выбросить на помойку. А это могло привести не только к экономическому коллапсу, но и развернуть борьбу за власть на более мелких уровнях, что никому было не нужно: кто-то выдирает с корнем его людей, и его коллеги заинтересуются, собирается ли он наводить дисциплину, или хуже того, попробуют дисциплинировать его самого. Цены начнут колебаться, отношения станут напряженными, информация будет постоянно искажаться.

100